|
|
|
Книги издательства «Зебра Е»
|
Современное человечество любит хвастаться своими достижениями, и они поистине грандиозны: победы над голодом, эпидемиями, пенсии по старости. Еще более зримы успехи технические: многоэтажные дома с водой, огнем и телефоном, трактора, ракеты с атомными боеголовками... Но все эти внешние успехи не затрагивают главного — внутреннего морального нутра человечества. Мы все те же, как и тогда, когда нас создавали Боги и Богини. Не жалея себя, народы и отдельные люди все так же карабкаются вверх по карьерной лестнице, и горе слабому. Отчего образованный шумер или жрец майя, прочитай они сегодняшнюю газету, лишь бы криво усмехнулись. Да, все те же зависть, ложь, пот, кровь, войны. Однако сводить книгу к этой сквозной теме было бы большой ошибкой, ибо она обо всем: о древности и современности, Востоке и Западе, сборе клюквы, отшельнике Сюй Ю, художниках, ворах, споре между Брахмой и Вишну, своднях и палате реанимации… |
|
Дыхание Творца. Кто мы и откуда? Нас создали преднамеренно или природа случайно породила нас? Кто ответит на этот вопрос? Кто поможет раскрыть секреты мироздания? Автор книги предлагает читателям свою версию рождения мира. Нет пути назад. Он живет в мире будущего, где человечество, научившись проходить в другие миры, сталкивается с массой проблем. Кто он и что представляет из себя его мироздание вы узнаете прочитав эту книгу. |
|
«Эта книга — удивительное собрание историй, правдивых до невероятности. Автор был свидетелем многих из них, и потому его персонажи узнаваемы, включая тех, чьи подлинные имена изменены. В их числе крупные чиновники и мелкие жулики, прокуроры (в том числе генеральные) и судьи (в том числе верховные), адвокаты, писатели и артисты. Точные зарисовки советского, «перестроечного» и современного быта, комические ситуации и неожиданные развязки — вот что встретит читатель в книге Льва Симкина.» |
|
«Представляем вашему вниманию книгу Эдуарда Когана «Заметки врача».» |
|
«Автор книги работает в цирке клоуном, объездил сотни городов бывшего Советского Союза, гастролировал за рубежом. Необычная профессия дала возможность многое увидеть или услышать и без отрыва от «производства» собирать невыдуманные истории. Рассказывали друзья, коллеги по работе, какие-то истории услышал случайно, сам был участником многих рассказов. На все эти истории смотрел профессиональным взглядом, а потом запоминал, а некоторые, в подтверждение факта, даже зарисовывал для убедительности. Хотя карандашом, как и пером, никогда не владел, все получилось случайно. Однажды сел и начал писать... В книгу вошли рассказы — грустные и смешные, веселые и трагические, истории в космосе и в океане, на большой необъятной планете и даже в недрах земли. Надеемся, скучно читателю не будет...» |
|
Любовь и секс, встречи и расставания, мечты и надежды, пустота и одиночество, сны. переплетающиеся с явью, чувства и ощущения, боль и неизбежная смерть — вот станции нескончаемого путешествия бесстрастного наблюдателя. 13 рассказов — коллекция очеловеченных пейзажей. |
|
«Каждому периоду советской эпохи соответствуют свои литературные памятники. Перед вами последний из них — роман, написанный в тюремной камере КГБ СССР. Действие романа разворачивается на финальном этапе мировой исторической драмы — гибели советского утопического «общества будущего». Среди его обитателей процветают очищенные от прошлого демагоги-приспособленцы, недурно эксплуатирующие проржавевшую железную советскую систему. Многие страницы романа соответствуют лучшим образцам сатирической прозы. В описании человеческих отношений не упущены и интимные сцены, которых так чуралось ханжеское советское общество. Бесконечные амурные связи зачастую реализуются при пикантных обстоятельствах, в непривычных для цивилизованного мира условиях. Кто жил в ту эпоху — вспомнит. Кто не жил — с трудом поверит.» |
|
«Книга о Лебешеве сама собой сложилась в эдакое дружеское «застолье» — иной бы он ее, наверное, и не захотел увидеть. Участники его — друзья, коллеги, ученики — не сговариваясь, вспоминали смешные и грустные истории «про Пашу». И воспоминания эти чудесным образом стирали с их лиц сиюминутные заботы. В голосе каждого рассказчика слышалась неподдельная радость возможности еще раз произнести в настоящем времени фамилию «Лебешев» — будто он снова здесь, с ними, во главе стола…» |
|
Читателям журнала предлагается историко-биографические материалы — эссе, очерки, статьи, основанные на малодоступном и архивном биографическом материале. Стиль написания статей соединяет простоту изложения, глубокое проникновение в жизнь героя, изящество и литературную чистоту. Героев наших публикаций человечество забыть или не может, или не хочет. В номере: Чарльз Диккенс: Трудно быть классиком Александра Маленко Над его книгами обливались слезами и закатывались хохотом читатели разных стран и многих поколений. Ироничный, сентиментальный, романтичный Чарльз Диккенс — есть ли человек, кому это имя не было бы знакомо? В его книгах так много правильных слов, так много дивных образов, которым хочется следовать как маячкам. И много фальши, которую не видишь в юности, но легко замечаешь в зрелом возрасте. Диккенс — лгал?.. Или заблуждался?.. Нестор Махно: Под знаменем анархии Михаил Дубинянский Кого только ни повидала Украина за годы гражданской войны! Центральную раду и гетмана, германских оккупантов и французских интервентов, греков и поляков, петлюровцев и Галицкую армию, деникинцев и врангелевцев, большевиков и атаманщину… Чтобы выделиться в этом безумном калейдоскопе, следовало быть поистине неординарной фигурой. Нестору Махно это удалось. Колоритный батька затмил всех — и своих врагов, и временных союзников. Даже по меркам эпохи его режим выглядел чересчур экстравагантно: власть, отрицающая саму идею власти. Долгий путь Василия Григоровича-Барского Мальвина Воронова Его графически четкий силуэт, должно быть, отпечатан на диске солнца, под лучами которого он прошел бесконечное множество дорог. И светило наверняка хранит его бессмертный негатив, легко проявляемый нашим воображением. Этого путешественника, исследователя и монаха, имевшего темные волосы и бороду, угольно-черные брови и искрящиеся карие глаза, легко можно было принять за грека, турка или итальянца, но был он украинцем. Это — Плако, Алба, Беляев, Василий Киевский, Бар, Барский, киевлянин Василий Григорович-Барский. Странник Бога. Женственная Сталь Яна Дубинянская В эпоху благородного фанатизма она призывала к разуму и политкорректности. Во времена, когда прогресс поставил на поток смертную казнь, напоминала о ценности человеческой жизни. В период, когда ее соотечественники с ликованием встречали сильного лидера государства, говорила об опасности диктатуры. Зоркий женский взгляд мадам де Сталь безошибочно отслеживал болевые точки и слабые места окружавшего ее сугубо мужского мира. И у нее появился по-настоящему сильный враг. Разумеется, мужчина. Тамерлан: Полководец, палач, провидец Роман Дибров Подданные одинаково искренне славили его мудрость и проклинали его жестокость. И в этом противоречии — весь Железный Хромец: он не выносил рассказов о казнях и ужасах войны, но сделал кровавые расправы методом политического давления. По его приказу возводились прекрасные дворцы и храмы в Самарканде и башни из отрубленных голов — на пепелищах чужих столиц. Эмир Тимур безжалостно карал любое сопротивление, но часто проявлял милость к злейшим врагам, отдавая дань их мужеству. Он создал огромное государство, объединив под своей властью почти всю Среднюю Азию, но не присваивал себе громких титулов. Таков был Тамерлан — последний из великих завоевателей, преуспевших в стремлении перекроить мир по своему усмотрению. Софья Ковалевская: Непреложные законы Татьяна Винниченко Ее имя было для современниц воплощенным доказательством: можно! Если она смогла, добилась, встала вровень с мужчинами — и даже выше их! — в заведомо неженской сфере, значит, стоит бороться, достичь — реально. Целое поколение русских женщин передовых взглядов и высоких стремлений равнялось на нее, Софью Ковалевскую. Но уже в следующем поколении исследователи делали в ее биографии иной акцент: да, можно... Но только ценой личного женского счастья. |
|
«Замечательный гид по московским эпохам, отлично продуманный сборник «судьбоносных адресов» любимых писателей и поэтов. Одни родились в Москве, другие гуляли по ее улицам, третьи заходили в гости к друзьям, писали и печатали книги, статьи; они любили, ненавидели, женились, умирали. О чем рассказано ясно и точно. Намека на банальный путеводитель и близко нет, а вот живые портреты есть. 100 литературных адресов в книге Забродиной — это и есть коллекция живых историй. Тщательно собраны в ней сюжеты и факты из жизни писателей в Москве и самой Москвы в жизни писателей. От сюжета к сюжету течет великая река времени, и на столичных ее берегах узнаем мы нечто малоизвестное из жизни Федора Достоевского, Льва Толстого, Александра Блока, Бориса Пастернака, Александра Пушкина, Николая Гоголя, Антона Чехова и Александра Островского, Михаила Булгакова, Владимира Маяковского и Марины Цветаевой. Сергея Есенина и Валерия Брюсова, Ивана Бунина, Михаила Шолохова, Александра Солженицына, Иосифа Бродского и многих, многих других.» |
|
«Эта книга любопытна тем, что еще каких-то 50 лет назад почти единственным способом передвижения по необъятной российской империи был один паровоз, это — механическая печка на колесах, испускавшая вокруг себя облака угольной пыли. Но люди другого не знали и радовались и этому, особенно безбилетные «зайцы», в ком бродяжный и авантюрный дух был сильнее холода, голода и постоянных ветров. Увы, теперь все не так, провод высокого напряжения для электровозов, скорости в два-три раза выше прежнего, превращающие одежду от ветра в чистую жесть, резко убавили любителей подобных путешествий. Исчезла и экзотика: раньше к русским относились как к носителям прогресса, теперь они стали для жителей Кавказа и Средней Азии незваными гостями и носителями лжекультуры.» |
|
Юрий Ольшанский, актер, режиссер, литератор, впервые публикуется в 1976 году в Ленинградском самиздате, и позже в Америке, куда он иммигрирует, в 1978 году. Наброски и рисунки, трагически погибшей в 2004 году, выдающейся голландской художницы Чаркэ Маас, послужили идеей к созданию книги, диалога, которому суждено продолжаться во времени. В сборник вошли стихи, поэмы, проза разных лет, написанные в России и за рубежом. |
|
«Сборник иронических произведений — это смешные и грустные, большие и маленькие, реальные и выдуманные истории сценариста, режиссера, шоумена, продюсера, а теперь уже и писателя — Михаила Ашумова. Его особый, индивидуальный, порой парадоксальный взгляд на мир делает каждое произведение ярким, запоминающимся событием в современной российской литературе. В книге, наряду с произведением детективно-приключенческого жанра (повесть «Адвокат или о любви и прочих неприятностях»), жанра фэнтези («Страсти по Коровайко», «Ненужный ангел» и др.), представлены пьесы и монологи, написанные для популярных эстрадных исполнителей и «прочая всячина».» |
|
В этой книге читатель познакомится с письмами легендарного скульптора-монументалиста, Эрнста Неизвестного, живописца, графика и теоретика искусств, написанные им в первые десять лет эмиграции с 1976 по 1986 гг. 20 века. Темы, затрагиваемые в письмах, по-прежнему не потеряли актуальности для любого россиянина, оказавшегося на Западе; также как и мысли и чувства художника практически изгнанного из своего отечества. Отдельной главой в данное издание включены письма, не вошедшие по разным причинам в издание от 2000 года. Письма, открывающие еще одну грань характера большого художника — сердечную теплоту и душевную тонкость. |
|
В кино есть ряд особенностей, непривычных простому сознанию служащего индивидуума. Вписываясь в проект, ты выписываешься из жизни. И попадаешь в другую — концентрированную реальность. В ней время не течет, а проскакивает. Люди проявляются мгновенно, как на детекторе лжи. События происходят с насыщенностью триллера в сравнении с медитативным рассказом Пришвина. Жизнь в кино похожа на спрессованное китайское полотенце, размером с пудреницу... |
|
«В названии книги припоминание о действительно перейденном в молодости горном перевале сочетается с ощущением явного перехода в иную эпоху жизни, богатую и ещё непривычными ощущениями и раздумьями о пройденном пути... Это двадцать четвертый сборник стихов Михаила Синельникова. Вместе с тем в ощущении автора это его реальная девятая книга, особенно плотно связанная с предыдущей книгой «Пустыня» (М., 2014).Поскольку первоначальный импульс не иссяк, и новые стихи писались без какого-либо перерыва. Всё же с особым чувством автор мысленно повторяет слова из нетленной стихотворной повести: «На берег радостно выносит / Мою ладью девятый вал». Точные даты, стоявшие под каждым стихотворением, вошедшим в этом сборник, в данном издании сняты. Самое раннее из них относится к концу 2013 года, все остальные написаны на протяжении дальнейших полутора лет.» |
|
Книга впервые освещает петербургский период творчества великого русского инженера Владимира Григорьевича Шухова — важный этап в становлении великого творца. |
|
«Паола Волкова. Удивительная, неповторимая, мудрая, ищущая, мятущаяся, сомневающаяся, побеждающая. Такой увидит ее читатель в этой книге. Дневник — это всегда личный опыт, субъективный взгляд. Но дневник знаменитого человека — это еще и картина жизни, людей, эпохи. «Дневник» Паолы Волковой — калейдоскоп, пестрое мелькание окружающего ее мира. Это нервное, откровенное, пульсирующее течение мыслей, балансирующее на грани творческой мастерской и исповедальни.» |
|
«Театр мысли» – это театр одного автора, в котором зрителям представлены меткие афоризмы, притчи, интересные зарисовки и забавные истории. При этом Валерий Егиянц – не смешной, а очень серьезный автор, в легкую юмористическую форму он облекает глубокие мысли.» |
|
От знакомых мне не раз доводилось слышать о коммунистах, которые погубили Россию. Я представлял их чем-то вроде диких орангутангов — огромные, волосатые, злобные и тупые чудища. Я их боялся и ненавидел. Но отчего-то страх и ненависть не отбивали охоты попасть в эту загадочную страну и своими глазами увидеть то, что до сих пор доводилось видеть только на старых истертых открытках в бабушкином альбоме. Но больше чем увидеть, хотелось ее услышать. В моем представлении русский язык был предназначен только для домашнего обихода. Я даже представить себе не мог, что такое возможно — толпы снующих по улицам людей, и все говорят по-русски. Все! И только по-русски! Поразительно... |
|
