|
|
|
Зарубежная литература первой половины 20 века
|
Тонкая и изысканная стилизация под мистическую и аллегорическую прозу Средневековья — и одновременно мудрая философская притча. Исторический роман, написанный с превосходным знанием эпохи, — и в то же время остроумная пародия на «нравоучительную» литературу. Вот лишь немногое из того, что можно сказать об оригинальном и эксцентричном романе «Избранник», в основу которого легла жемчужина средневековой литературы — «Легенда о добром грешнике». |
|
«Книга «Свеча Видения» принадлежит перу Дж. У. Рассела (1867-1935), выдающегося представителя ирландского литературного ренессанса конца XIX — начала XX столетия. Богатство внутренней духовной жизни, раскрывающееся в картинах мистических видений, доверительная искренность писателя и поэтичность повествования, а также глубина осмысления мистических переживаний затронут самые сокровенные струны души читателя, стремящегося к постижению Истины.» |
|
«Лисы в винограднике» — масштабное и удивительно цельное полотно, в котором эпоха предреволюционной Франции XVIII в. и пылающей в пламени Войны за независимость Америки прорисована до мельчайших, увлекательнейших деталей, а великие государственные деятели и политики, блистатель-ные женщины и знаменитые философы и писатели предстают ЖИВЫМИ, бесконечно ИНТЕРЕСНЫМИ людьми. |
|
«Эта книга представляет самое знаменитое произведение Сомерсета Моэма — роман об актрисе Джулии Ламберт, для которой театр стал жизнью, а жизнь превратилась в непрерывную театральную игру. О театре и его взаимоотношениях с жизнью Моэм знал не понаслышке: и как успешный драматург, и как агент британской разведки, во многих странах, в том числе и в России, оттачивавший искусство перевоплощения. К театральным эффектам и «маскировочным» приемам отсылают увлекательные фабулы романов Моэма и стилистическая изысканность сюжета его рассказов. В произведениях Моэма читателю является магическое творческое сочетание: обманчивая простота всего, что оценивается поверхностным взглядом, и удивительная философская глубина, открывающаяся при вдумчивом прочтении, — в общем, именно то, что свойственно только высокой британской литературе.» |
|
«По ком звонит колокол» — это вершинное произведение Хемингуэя, роман идей, выросший из его киндокументалистики о гражданской войне в Испании, из газетных публикаций по следам боевых событий. Уже в эпиграфе, в проповеди Джона Донна одному человеку о целой общности, завязывается этический конфликт романа. Способен ли один человек до конца противиться злу, если оно, разрастаясь, овладевает целой общностью? И способна ли общность, убоявшись собственного зла, воспротивиться ему до конца, подобно одному человеку? «Хемингуэй прекрасно понимает, что правых нет (и левых нет), что в борьбе плохого с отвратительным давно уже нельзя быть ни на чьей стороне. И репутация погибнет, и толку никакого. Однако некий рыцарский кодекс, усвоенный еще в детстве, заставляет его выбирать меньшее из зол и в сотый раз терпеть поражение. Вот эта обреченная борьба и привлекает меня по-настоящему, потому что быть ни на чьей стороне, высокомерно наблюдая за битвой титанов, — это позиция еще менее творческая и еще более бесперспективная, чем случай Роберта Джордана. Война бессмысленна, это самоочевидно. Но выбор делать надо, потому что всякий наш выбор в конце концов — это выбор между смертью славной и смертью бесславной. …Герой выбирает то, что ему на йоту ближе, а точнее — подпадает под очередной гипноз вместе со всем прогрессивным человечеством. Выбор в достаточной степени байроновский, и — «По ком звонит колокол» — роман как раз об американском Байроне, немногословном, гордом, многое пережившем и уехавшем гибнуть за свою Грецию. Негде приличному человеку погибнуть, приходится ехать черт-те куда» (Дмитрий Быков).» |
|
«Хороший конец бывает только тогда, когда до него все было плохо. Уж куда лучше плохой конец», — так утверждает один из героев знаменитого и особо чтимого в России немецкого писателя Эриха Марии Ремарка. Романы Ремарка — это особый взгляд и философия, которой многие в свой черед «заболевают», а затем так же неизбежно «излечиваются». Период поисков себя сменяется у большинства читателей Ремарка иной, размеренной и упорядоченной жизнью. Можно ли представить ремарковского героя рассказывающим сказку на ночь своему ребенку, копающимся в огороде, озабоченным прибавкой к жалованью или перспективами повышения по службе? Нет — и, возможно, за это мы их любим: они вне цепей быта и обывательской рутины, их ценности мудры и незамысловаты, как сама жизнь, — хлеб, табак, немного денег и обязательно рядом товарищ, на которого можно положиться в любых обстоятельствах. Бесконечно притягательные в своем искреннем и старомодном донкихотстве, герои Ремарка хранят верность благородным нравственным принципам и следуют им в простых житейских ситуациях: не предают, не лгут, но отвечают злу ударом на удар; знают цену деньгам, но не стремятся перевести все на язык товарно-денежных отношений. Не хочется мириться с мыслью, что у них нет будущего: Равик доживет до победы над нацистами, Элен напишет самое главное письмо в своей жизни, Клерфэ выиграет следующую гонку, Лилиан в очередной раз сбежит из санатория-монастыря. А там посмотрим...» |
|
«Сомерсет Моэм — один из самых читаемых английских писателей, второй после Чарльза Диккенса. «Луна и грош» — роман больших вопросов, которые искусство унаследовало от прошлых веков: какие границы имеет верность себе и своему предназначению, какие жертвы можно принести на алтарь красоты, где начинается и заканчивается истинная жизнь художника. Это история о том, как английский биржевой маклер Чарльз Стрикленд отказался от дома, семьи, работы и посвятил себя живописи, — это роман о пределах совершенства, о достижимом и недостижимом с точки зрения прекрасного, о допустимом и недопустимом с точки зрения морали. Наконец, это роман, посеявший непрекращающиеся споры о том, насколько отражена или искажена фигура великого французского художника Поля Гогена — прообраза главного героя — в свете «Луны и гроша».» |
|
В романе одного из крупнейших еврейских прозаиков прошлого века Исроэла-Иешуа Зингера (1893—1944) «Семья Карновских» запечатлена жизнь еврейской семьи на переломе эпох. Представители трех поколений пытаются найти себя в изменчивом, чужом и зачастую жестоком мире, и ломка привычных устоев ни для кого не происходит бесследно. «Семья Карновских» — это семейная хроника, но в мастерском воплощении Исроэла-Иешуа Зингера это еще и масштабная картина изменений еврейской жизни в первой половине ХХ века. Нобелевский лауреат Исаак Башевис Зингер называл старшего брата Исроэла-Иешуа своим учителем и духовным наставником. |
|
«Доктор Фаустус». Значительнейшее — и масштабнейшее произведение Томаса Манна. Классическая история гения, продавшего душу дьяволу, вписанная в историю Германии переломной эпохи — первой четверти минувшего века.» |
|
«Лев мисс Мэри» — одно из «африканских» произведений Эрнеста Хемингуэя. Занятные и увлекательные охотничьи приключения, эффектная любовная история, остроумные зарисовки и забавные анекдоты служат лишь блистательной рамкой к подлинному смыслу повествования — показать непростую судьбу человека искусства, пытающегося найти свое истинное место в мире...» |
|
«Непривычный, необычный Генри Миллер. Яростный обличитель буржуазного ханжества и лицемерия, массовой культуры и всеобщей погони за материальным благосостоянием. Потрясающая воображение книга, в которой «великий бунтарь» выносит приговор Америке, используя для этого все возможности своего колоссального таланта. Книга, в которой переплетается реализм и сюрреализм, художественный вымысел и публицистика. Книга, позволяющая читателю заглянуть в бездну отупляющей бездуховности, пронизывающей современную западную цивилизацию.» |
|
«Радость поутру» — блистательный, полный искрометного юмора роман Вудхауса. Дживс и Вустер вынуждены ненадолго поселиться в деревушке, расположенной в непосредственной близости от дома внушающей ужас леди Агаты — тети Берти Вустера. К счастью, тетушка уехала, но в усадьбе проживает Флоренс Крэй, которая поставила перед собой задачу сделать из Берти серьезного человека. Кажется, вольная жизнь Берти закончилась, но верный Дживс бросается на помощь своему легкомысленному хозяину и находит выход из абсолютно безвыходной ситуации.» |
|
«Молодой, талантливый и безгранично амбициозный Фрэнсис Скотт Фицджеральд опубликовал свой первый роман, «По эту сторону рая», в 1920 году. И эта книга стала не только плодом его литературного творчества, но и идеально продуманным шагом на пути к успеху. Демобилизовавшийся после Первой мировой войны и влюбленный в Зельду Сейр, Фицджеральд так хотел жениться на своей возлюбленной, что был готов на все, чтобы покорить ее родителей. Книга, первоначально называвшаяся «Романтический эгоист», впитала многие автобиографические черты судьбы писателя и принесла ему первый и оглушительный успех. История Эмори Блейна, молодого и такого же амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд, «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих».» |
|
Ироничные, остроумные, безукоризненно интеллектуальные новеллы великого Олдоса Хаксли. Новеллы, в которых один из самых неоднозначных английских писа-телей ХХ века играет жанрами и направлениями — от реализма до мисти-ческого реализма, от социальной сатиры до философской притчи. Олдос Хаксли пародирует и цитирует, предвосхищая постмодернизм, однако ни разу не изменяет себе и собственному отношению к реальности — как обычной, так и литературной. |
|
Ироничные, остроумные, безукоризненно интеллектуальные новеллы великого Олдоса Хаксли. Новеллы, в которых один из самых неоднозначных английских писа-телей ХХ века играет жанрами и направлениями — от реализма до мисти-ческого реализма, от социальной сатиры до философской притчи. Олдос Хаксли пародирует и цитирует, предвосхищая постмодернизм, однако ни разу не изменяет себе и собственному отношению к реальности — как обычной, так и литературной. |
|
Остроумнейший роман сэра Кингсли Эмиса, в котором он не только по-новому смотрит на конфликт поколений, но и подвергает сомнению аксиому «любви все возрасты покорны»… Эстет и сноб — прославленный и немолодой композитор, которого ценят в самых консервативных кругах, — взял да и влюбился в «новую интеллектуалку», отвязную молоденькую хиппи, по совместительству — дочь газетного магната… Это могло бы стать мелодрамой — или драмой. Но под острым пером Кингсли Эмиса сюжет превращается в одну из самых саркастических комедий нравов в литературе ХХ века! |
|
Новеллы великого Олдоса Хаксли. Интеллектуальные, остроумные произведения, каждое из которых своей сюжетной отточенностью и глубиной проникновения в самые неожиданные аспекты человеческой психологии сделало бы честь роману. В этих новеллах Олдос Хаксли снова возвращается к традиционной для него теме «поиска утраченного времени» — однако делает это настолько необычно и нестандартно, что читатель получит колоссальное удовольствие от всегда непривычной игры ума самого неоднозначного из английских писателей, выступающего здесь в не очень характерной для него манере критического реализма. |
|
Новеллы великого Олдоса Хаксли. Интеллектуальные, остроумные произведения, каждое из которых своей сюжетной отточенностью и глубиной проникновения в самые неожиданные аспекты человеческой психологии сделало бы честь роману. В этих новеллах Олдос Хаксли снова возвращается к традиционной для него теме «поиска утраченного времени» — однако делает это настолько необычно и нестандартно, что читатель получит колоссальное удовольствие от всегда непривычной игры ума самого неоднозначного из английских писателей, выступающего здесь в не очень характерной для него манере критического реализма. |
|
Блестящий, многоуровневый роман, который некоторые исследователи творчества Фицджеральда ценят даже выше, чем «Великого Гэтсби». Книга, в которой неразрывно переплетены мотивы «хроники поколения», «семейного романа» и «психологической прозы». Книга, которой восхищались многие поколения читателей… |
|
«Назову себя Гантенбайн» — один из значительнейших произведений модернистской литературы ХХ века. Роман, являющийся своеобразным эталоном европейского понимания стиля «сад расходящихся тропок», рожденного в древности в Китае, но впоследствии достигшего кульминации в латиноамериканской литературе. Мотив двойничества — вообще ключевой для творчества Фриша — получает в романе «Назову себя Гантенбайн» совершенно иное звучание, поскольку читатель имеет дело даже не с реальными и вымышленными персонажами, но с двумя персонажами равнозначными, действующими в параллельных ветвях единой реальности. При этом понять, кто из них более «истинен», очень и очень нелегко… |
|
