Когда последняя по времени Дмитриевская повесть, вышитая по канве солженицынского «Матренина двора», получила премию Аполлона Григорьева за 2002 год, это вызвало радость ценителей — и глухое недовольство литературного истеблишмента. Который как не признавал право Дмитриева на успех, так и не признаёт. На что писателю, кажется, наплевать. Как, впрочем, и на сам успех. Что неудивительно. В кошачьей поступи его литературных шагов аккуратно глохнет железная поступь командора. Доброжелательно-ленивая интонация его прозы умело скрывает внутреннюю жёсткость, уверенность в собственной правоте, силе — и в том, что время догоняет того, кто отказывается догонять время.
