|
|
|
Книги Улицкая Л.Е.
|
Новый роман Людмилы Улицкой «Зеленый шатер» по праву может претендовать на первостепенное место в иерархии главных книг, формирующих идеи, осмысляющих эпоху. «Зеленый шатер» – это роман о любви, о судьбах, о характерах. Это настоящая психологическая проза. Но вместе с тем новое произведение Улицкой шире этих определений. И, как всегда у Улицкой, кроме идейного и нравственного посыла, есть еще эмоциональная живопись, тот ее уникальный дар, который и выводит книги писательницы на десятки языков к миллионам читателей. Только ей присуща бронебойная ироничность, благодаря чему многие эпизоды на уровне одного абзаца перетекают из высокой трагедии в почти что швейковский комизм. «Зеленый шатер» – очень серьезная и очень смешная книга. |
|
Новый роман Людмилы Улицкой «Зеленый шатер» по праву может претендовать на первостепенное место в иерархии главных книг, формирующих идеи, осмысляющих эпоху. «Зеленый шатер» – это роман о любви, о судьбах, о характерах. Это настоящая психологическая проза. Но вместе с тем новое произведение Улицкой шире этих определений. И, как всегда у Улицкой, кроме идейного и нравственного посыла, есть еще эмоциональная живопись, тот ее уникальный дар, который и выводит книги писательницы на десятки языков к миллионам читателей. Только ей присуща бронебойная ироничность, благодаря чему многие эпизоды на уровне одного абзаца перетекают из высокой трагедии в почти что швейковский комизм. «Зеленый шатер» – очень серьезная и очень смешная книга. |
|
«Бедные родственники» — первая книга Людмилы Улицкой. Вышла в свет в 1993 году сначала во Франции, а уже потом в России. Именно в этом цикле рассказов проявилось качество, которое потом стало опознавательным знаком автора «Медеи…» и «Казуса Кукоцкого»: грань между бытом и метафизическими безднами не так глубока, как кажется. Ее герои (чаще — героини) — живут так, как будто знают некую «тайну жизни» от рождения, интуитивно, и близкие чаще всего не понимают странной логики их повседневных поступков. Бедные, злые, любимые…» |
|
«Роман Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик» — литературная сенсация последних лет. Огромные тиражи (а ведь речь идет о сочинении сложнейшем, далеком от беллетристики), споры, наконец, премия «БОЛЬШАЯ КНИГА». Даниэль Штайн (герой имеет конкретного прототипа), с риском для жизни (он сам еврей) спасает во время Второй мировой войны около трехсот узников гетто. В конце войны он, приняв крещение, становится католическим священником и уезжает в Израиль, где продолжает свое служение людям — именно так он понимает свою миссию. Острые вопросы веры являются полноправными героями повествования, хотя Л. Улицкая не раз говорила, что она «не богослов и не занимается проповедью, а всего лишь рассказывает об уникальном по своей честности и смелости человеке».» |
|
Долгое прощание с жизнью. Последние дни обаятельного художника Алика, бывшего москвича, теперь американца (да он везде свой, что на Трубной, что в Манхэттене). Окруженный бывшими и нынешними женами, дальними и ближними друзьями, неизлечимо больной Алик соединяет первую любовь с последней, мирит давно поссорившихся друзей, православного батюшку с раввином, даже после смерти остается центром созданной им вселенной… |
|
«Медея и ее дети» Людмилы Улицкой — один из самых интересных опытов построения нового «семейного романа». Здесь сошлось всё: и непревзойденное умение автора рассказывать истории частного человека, и свободное владение мифологическими пластами, и актуальность, и даже идейность. Главная героиня — бездетная Медея Синопли, тезка античной Медеи, — тоже своего рода божество для всей большой разветвленной семьи. Только она не убивает, а собирает, соединяет, склеивает своей кровью хрупкие внутрисемейные связи.» |
|
«В сборник вошли циклы рассказов «Девочки» и «Детство-49». «В жизни человека есть периоды, когда он очень чувствителен. Прежде всего — время детства, когда всё укрупнено, усилено, имеет дополнительные краски, как будто существует еще один спектр цветов, звуков… Стереоскопическое зрение ребенка срабатывает и до сих пор: меня так и не отпускают мои детские воспоминания» (Людмила Улицкая).» |
|
«История Сонечки, которая всю жизнь питается великой литературой, как другие хлебом насущным. И даже счастливый («Господи, за что мне это?!») брак и семья выглядят в повести как временное отклонение от главного пути. Муж умер, получив последний подарок судьбы — юную красавицу Ясю, дочь далеко, и Сонечка возвращается в свой сладко пахнущий книжный мир, чтобы уже никогда не покидать его… По повести был поставлен спектакль в МХТ им. Чехова.» |
|
«Вишневый сад» и кусочки других пьес Чехова перевернуты у Улицкой с ног на голову: потомки Лопахина (Лепехины) дожили до того, что дачу надо продавать. И надо работать — но никто не работает. Дача разваливается. Даже «...в Москву, в Москву…» уже никто не стремится. Остается варить варенье по старинному рецепту и пытаться продать по 10 долларов за банку. Искушение постмодернизмом? Скорее желание сварить варенье из вывернутых цитат, зарифмовать классику и современность... В сборник также вошли пьесы «Семеро святых из деревни Брюхо» (о русских юродивых) и «Мой внук Вениамин» (смешные и грустные семейные истории).» |
|
«Герой романа «Искренне ваш Шурик» — яркий персонаж в галерее портретов Людмилы Улицкой. Здесь, по словам автора, «локальная проблема взаимоотношений сына и матери, подчинение человека чувству долга и связанные с этим потери. Оттенки любви — эгоистической материнской, бескорыстной сыновней, своего рода инцест на духовном уровне, а также целая галерея чувств разнообразных женщин — одиноких, несчастных, легкомысленных, часто агрессивных к герою, который полон доброжелательности и самых лучших намерений, но никого не может сделать счастливыми. И даже напротив».» |
|
«Людмилу Улицкую не раз называли очень внимательным свидетелем эпохи, ее цепким наблюдателем и интерпретатором. Пожалуй, более всего это относится к роману «Зеленый шатер». Роману о поколении тех, кому выпало взрослеть во времена оттепели, выбирать судьбу в шестидесятые, платить по счетам в семидесятые и далее… как получится, у всех по-разному. Калейдоскоп судеб от смерти Сталина до смерти Бродского, хор голосов и сольные партии, переплетение исторических реалий и художественного вымысла…» |
|
«Эти рассказы родом из русской прозы, внимательной и сочувственной к «лишним» и «маленьким» людям. Автор «Сонечки» и «Бедных родственников» своей тонкой и четкой оптикой высвечивает те незначительные складки и повороты повседневной жизни, которые благодаря дарованию Улицкой становятся и резкими, и удивительными, и подчас ужасными, а чаще всего — символическими. И всегда невероятно интересными. «Первые становятся последними, а последние обладают дарами, не предназначенными для победителей, — нищий радуется тарелке супа, а богатый страдает, не зная, кому оставить завещание… И во всем это много мудрости, иронии и пищи для размышления» Людмила Улицкая. «Место Евгения Николаевича было во главе стола, а за остальными пятнадцатью кувертами, в павловских полукреслах и на гостином диване со скалочками, сидели, своими неразумными задницами не ощущая художества безукоризненной мебели, безмозглые претенденты на его имущество… Наследнички, ни в чем ни уха ни рыла… ненавидел же он их всех…» |
|
«Встречи и невстречи, притяжения и отталкивания, парные случаи из жизни… Истории, собранные в повести «Сквозная линия», связаны темой лжи, а точнее — выдумки. Героини, будь то девочка-подросток, или мать семейства, или старая преподавательница литературы, профессор, сочиняют (или дописывают) собственную жизнь, тем самым уходя от обыденности, предопределенности — да просто потому, что так интереснее, значительнее...» |
|
«Писатель работает с частным случаем: жизнь дает какой-то повод — и потом рождается сюжет. И однажды автор обнаруживает, что «разбит на тысячи кусков и у каждого куска свой глаз, нос, ухо — в каждом осколке своя картинка». Герои этой книги собраны под одной обложкой единственно волей сочинителя: писательские дочки, обремененные своим происхождением, и девочки из послевоенных бараков, красавицы, которые несут свою красоту как непосильную ношу, и мечтательный слесарь, увлекшийся ни много ни мало учением Штайнера, чудак Лёня, отец всем детям любимой им женщины…» |
|
«Герой «Казуса Кукоцкого» — гениальный врач, то, что называется, милостью Божьей, и это открывает для автора огромные романные возможности, ведь человек этой профессии каждый день смотрит в бездну: граница между здоровьем и нездоровьем — та же граница между жизнью и смерть, свободой и несвободой. Время действия в романе — сороковые-шестидесятые: излет сталинской эпохи, разгром генетики, смерть тирана, оттепель, первые джазмены. Телесность и, казалось бы, самая грубая физиология (здесь автор не боится подойти к самому краю) тесно сплетаются с темой судьбы — в высоком, почти древнегреческом ее понимании. «Кроме фамильной приверженности медицине, была еще одна своеобразная родовая черта у мужчин Кукоцких: они добывали себе жен, как добывают военные трофеи. Прадед женился на пленной турчанке, дед — на черкешенке, отец — на полячке. По семейному преданию, все эти женщины были, как одна, сумасбродными красавицами… Павел Алексеевич Кукоцкий тоже был женат военным браком — скоропалительным и неожиданным».» |
|
«Вишневый сад» и кусочки других пьес Чехова перевернуты у Улицкой с ног на голову: потомки Лопахина (Лепехины) дожили до того, что дачу надо продавать. И надо работать — но никто не работает. Дача разваливается. Даже « в Москву, в Москву…» уже никто не стремится. Остается варить варенье по старинному рецепту и пытаться продать по 10 долларов за банку. Искушение постмодернизмом? Скорее желание сварить варенье из вывернутых цитат, зарифмовать классику и современность... В сборник также вошли пьесы «Семеро святых из деревни Брюхо» (о русских юродивых) и «Мой внук Вениамин» (смешные и грустные семейные истории).» |
|
«Встречи и невстречи, притяжения и отталкивания, парные случаи из жизни… Истории, собранные в повести «Сквозная линия», связаны темой лжи, а точнее — выдумки. Героини, будь то девочка-подросток, или мать семейства, или старая преподавательница литературы, профессор, сочиняют (или дописывают) собственную жизнь, тем самым уходя от обыденности, предопределенности — да просто потому, что так интереснее, значительнее...» |
|
«Эти рассказы родом из русской прозы, внимательной и сочувственной к «лишним» и «маленьким» людям. Автор «Сонечки» и «Бедных родственников» своей тонкой и четкой оптикой высвечивает те незначительные складки и повороты повседневной жизни, которые благодаря дарованию Улицкой становятся и резкими, и удивительными, и подчас ужасными, а чаще всего — символическими. И всегда невероятно интересными. «Первые становятся последними, а последние обладают дарами, не предназначенными для победителей, — нищий радуется тарелке супа, а богатый страдает, не зная, кому оставить завещание… И во всем это много мудрости, иронии и пищи для размышления» Людмила Улицкая. «Место Евгения Николаевича было во главе стола, а за остальными пятнадцатью кувертами, в павловских полукреслах и на гостином диване со скалочками, сидели, своими неразумными задницами не ощущая художества безукоризненной мебели, безмозглые претенденты на его имущество… Наследнички, ни в чем ни уха ни рыла… ненавидел же он их всех…» |
|
«Сильнейшая привязанность к вещам — к их биографии, географии, рождению и смерти — привела к тому, что в скороходовскую коробку из-под ботинок я складывала все, с чем трудно было расстаться: треснувшую фарфоровую пиалу моего прадеда, в которой он хранил какие-то колесики и пружинки от часов, разбитый китайский набор для чаепития, бабушкины лайковые перчатки (бальные!), горделивый значок Калужской гимназии госпожи Саловой и кусок клеенки из роддома с именем моего двоюродного брата... Во время одного из переездов, охваченная жаждой освобождения, я выбросила все эти никчемные драгоценности на помойку. На минуту мне показалось, что я освободилась от своего прошлого и оно не держит меня за глотку. Ничего подобного! Оказалось, ничего выбросить невозможно...». Новая книга Людмилы Улицкой – автобиографическая проза и эссеистика – писалась-собиралась в общей сложности двадцать лет, параллельно с «Сонечкой», «Казусом Кукоцкого», «Даниэлем Штайном…», «Зеленым шатром»… Тем интереснее увидеть, как из «мусора жизни» выплавляется литература и как он становится для автора «священным», и уже невозможно выбросить ничего – ни осколки и черепки прошлого, ни мысли, опыт, знания, догадки, приобретения, утраты…. Улицкая впервые пускает читателя в свой мир, вступает с ним в диалог уже не посредством художественных образов, а прямо и доверчиво – глаза в глаза. Личный мир: история семьи – ах, какие разные собрались в ней люди!, рассказы о детстве и юности, о первой профессии генетика и о том, почему карьере ученого автор предпочла «беллетристику», «золотая коллекция» друзей, где каждая история – сюжет для романа (зачастую им и стала) или хотя бы небольшой новеллы. Мир вокруг и сверху: сценки на улице, увиденные зорким глазом писателя, размышления на тему «почему мы не любим олигархов» ( переписка с М.Ходорковским) и объединяет ли людей религия и что такое вопрос национальной самоидентификации, «творческая лаборатория» (как писались «Зеленый шатер» и «Даниэль Штайн» — романы, вызвавшие самые неистовые споры), мужественный дневник болезни…. Эта книга – бесстрашная в своей откровенности и доверительности. Сама Людмила Улицкая уже назвала ее последней, но это скорее лишь попытка определить жанр, а на самом деле: «Я столько раз в своей жизни испытывала это ощущение, что я все уже сказала, и каждый большой роман всегда казался мне последним, что на этот раз я не могу обещать, что никогда ничего больше не напишу…». В оформлении книги используются работы художника Андрея Красулина.» |
|
«История Сонечки, которая всю жизнь питается великой литературой, как другие хлебом насущным. И даже счастливый («Господи, за что мне это?!») брак и семья выглядят в повести как временное отклонение от главного пути. Муж умер, получив последний подарок судьбы — юную красавицу Ясю, дочь далеко, и Сонечка возвращается в свой сладко пахнущий книжный мир, чтобы уже никогда не покидать его…» |
|
