|
|
|
Литература русского зарубежья
|
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца ХХ — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Двенадцать глав «Наших» создавались Довлатовым в начале 1980-х годов как самостоятельные рассказы. Это двенадцать смешных, светлых историй, в которых звучит «негромкая музыка здравого смысла» (И. Бродский), помогающая нам сохранять достоинство в самых невероятных жизненных ситуациях. |
|
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца ХХ — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. В 1972 – 1975 годах во время проживания в Таллине Довлатов работал внештатным корреспондентом в газете «Советская Эстония». Истории из журналистской практики, выходившие поначалу в качестве самостоятельных новелл, составили позднее книгу «Компромисс», с искрометным «довлатовским» юмором живописующую закулисную жизнь советской газеты. |
|
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца ХХ — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. «Чемодан» – один из самых характерных довлатовских сборников, посвященный, по словам автора, «содержимому эмигрантского чемодана». Вот как сам Довлатов описывал свою книгу: «В центре новой книги Довлатова — чемодан, обыкновенный потрепанный чемодан, с которым эмигрант Довлатов покинул родину. Распаковав его после нескольких месяцев скитаний, герой убеждается, что за каждой вещью, находящейся в чемодане, стоит драматическая, смешная или нелепая история». |
|
«От Миши осталось несколько пронзительных стихов и письма. Написал-то он больше, но все сгорело — два романа, дневники, философские очерки... Когда Миша умер, я стал перепечатывать его письма с намерением издать их, как памятник другу, но вдруг увидел, что это роман. Миша все-таки написал роман о своей жизни. С таким бесстрашием беспомощности, что даже моя вера в борьбу и волю, в то, что нет ничего страшнее беспомощности, померкла... Я добавил от себя комментарии, отрывки из своих дневников, писем и стихов, опись оставшихся после него бумаг и несколько писем о Мише других людей. Я думаю об этой книге как о «нашей». Ведь это не только о его, но и о нашей жизни». Наум Вайман родился в 1947 в Москве. В 1978 репатриировался в Израиль. Автор трех сборников стихов: «Из осени в осень» (1979) «Стихотворения» (1989), «Левант» (1994) и романа «Ханаанские хроники» (2000). Фрагменты из книг, эссе, рассказы, стихи и статьи публиковались в журналах «НЛО», «Критическая масса», «Зеркало», «Солнечное сплетение», «22» и других.» |
|
Книги живущего в Израиле прозаика Давида Маркиша известны по всему миру. В центре предлагаемого читателю исторического романа, впервые изданного В России, — евреи из ближайшего окружения Петра Первого... |
|
«В Петербурге обитает призрак. Но этот призрак — сам город, поскольку идея, детищем которой он является, постоянно присутствует на его улицах, его каналах, его мостах, его камнях, становясь похожей на манию, на идею фикс. Но прежде чем отважиться на попытку постичь пейзаж, предлагаемый городом взгляду и уму, надобно, дабы ухватить эту особенную, на грани между мечтой и концепцией, реальность, спросить его почему эту реальность называют идеальным городом.» Жан Бло.» |
|
«После развала Советского Союза жители союзных республик встали перед выбором, как и где жить дальше. Одни возвращались в Россию, другие выбирали трудный и не проверенный путь иммиграции через прошение беженства в Канаде. В книге Алекса Староногова «Канадский синдром» освещаются события, произошедшие с героями книги, которые попытались пробить брешь в стене канадской иммиграции нелёгким путём беженца. Как же на самом деле обстоят дела в идеализируемой западном обществе? Читатель найдёт ответ, прочитав книгу. В то же время, обрушившийся на «невинную» Канаду постсоветский криминал добавляет книге напряжения, переплетая события в непредсказуемом иммиграционно-криминальном обороте.» |
|
Страшные годы в истории Советского государства, с начала двадцатых до начала пятидесятых, захватив борьбу с троцкизмом и коллективизацию, лагеря и войну с фашизмом, а также послевоенные репрессии, — достоверно и пронизывающе воплотил Василий Аксенов в трилогии «Московская сага». Вместе со страной три поколения российских интеллигентов семьи Градовых проходят все круги этого ада сталинской эпохи. |
|
От знакомых мне не раз доводилось слышать о коммунистах, которые погубили Россию. Я представлял их чем-то вроде диких орангутангов — огромные, волосатые, злобные и тупые чудища. Я их боялся и ненавидел. Но отчего-то страх и ненависть не отбивали охоты попасть в эту загадочную страну и своими глазами увидеть то, что до сих пор доводилось видеть только на старых истертых открытках в бабушкином альбоме. Но больше чем увидеть, хотелось ее услышать. В моем представлении русский язык был предназначен только для домашнего обихода. Я даже представить себе не мог, что такое возможно — толпы снующих по улицам людей, и все говорят по-русски. Все! И только по-русски! Поразительно... |
|
«Новая книга Е. Минкиной-Тайчер включает роман «Там, где течет молоко и мед» и три повести. Все, что говорилось о ее предыдущем романе «Эффект Ребиндера», получившем признание читателей и критики, в полной мере можно отнести и к этой книге. Отмечая «искрометную живость и ощущение прелести жизни, иронию и самоиронию», Е. Крюкова подчеркивает, что автор «умеет не только рассказывать интересные истории (что, конечно, плюс для писателя). Не только веселиться. Не только окунаться в реку чистой лирики. Она еще может — и умеет — раздумывать о жизни и смерти, о времени, и делает это тонко, чутко, нежно прикасаясь к самому больному и сокровенному, что несет нам, людям, неумолимый ход времени».» |
|
Автор о себе: родился в 1943 военном году в Северном Казахстане. Детство и юность прошли возле Белого моря, в Заполярье. Работать начал рано, служил в армии, плавал на судах дальнего плавания. В Киеве работал фотографом, реставратором старинного оружия. В 96-ом уехали с женой в Америку. В Нью-Йорке живёт дочь. Всегда, сколько себя помню, не было времени, а часто и места для записей, видимо поэтому получились короткие рассказы. |
|
«Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца ХХ — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Довлатовская «Зона» — это четырнадцать эпизодов из жизни зеков и их надзирателей, истории сосуществования людей за колючей проволокой, рассказанные просто и с отрезвляющим юмором, за которым совершенно ясно можно расслышать: «Ад — это мы сами».» |
|
«Сергей Довлатов родился в эвакуации и умер в эмиграции. Как писатель он сложился в Ленинграде, но успех к нему пришел в Америке, где он жил с 1979 года. Его художественная мысль при видимой парадоксальности, обоснованной жизненным опытом, проста и благородна: рассказать, как странно живут люди — то печально смеясь, то смешно печалясь. В его книгах нет праведников, потому что нет в них и злодеев. Писатель знает: и рай, и ад — внутри нас самих. Верил Довлатов в одно — в «улыбку разума». «Филиал» – последняя завершенная книга Сергея Довлатова. Прибыв в середине 1980-х годов в Лос-Анжелес на эмигрантский симпозиум «Новая Россия», герой-рассказчик встречает подругу своей юности, в результате прошлое, настоящее и будущее завязываются в единый, неразрывный узел...» |
|
«Книга Виктора Суворова «День «М» переведена на 21 язык и выдержала более 70 изданий в разных странах. Это произведение признано лучшим журналистским расследованием десятилетия. За «День «М» Суворов удостоен звания профессора в Польше, академика — в США. Действительно ли Гитлер опередил Сталина? Виктор Суворов утверждает, что Великая Отечественная война могла начаться 6 июля 1941 г.» |
|
Роман И.А. Бунина `Жизнь Арсеньева` — наиболее значительное его произведение времен эмиграции. Перед нами произведение, в котором давние события преобразованы, переосмыслены зрелым автором. С одной стороны, это автобиография вымышленного лица, а не просто Ивана Алексеевича Бунина, с другой — самое исповедальное из его творений. |
|
Зуб мудрости. Когда заканчивается детстве? Когда на человека со всей беспощадностью обрушивается осознание несправедливости мира. Севела — блистательный психолог, знаток человеческой души — показывает нам мир глазами ребенка, девочки Оли, которая видит, как фальшива и несуразна жизнь, как много в ней непорядочности и лицемерия, и потому не хочет становиться взрослой. Одесса-мама. Одесса... Город-легенда, о котором сложено множество песен и историй. Но прежде всего — это город Бабеля, где жил бесшабашно-отчаянный Беня Крик. Эфраим Севела предлагает свой взгляд на Одессу. На бабелевскую Одессу. |
|
«От перемены декораций и действующих лиц ничего не меняется. Мир сам по себе прекрасен и жизнь неповторима, но человеческое существование с его игрой страстей и примитивной борьбой честолюбий, с пляской случайностей — лишено смысла. И прав Державин: «Жизнь наша есть некий шар, висящий на тонком волоске». Тогда — стоит ли суетиться? К этой мысли приходит на отдаленном острове великий император, к ней начинает приходить и главный герой этой серии романов Юлий Штааль, подхваченный жизненным вихрем и несомый им неизвестно куда, неизвестно зачем...» |
|
«В книгу ранней прозы крупнейшего русского писателя и ученого Андрея Синявского вошли написанные с 1955 по 1963 год рассказы и повесть «Любимов». Эти произведения были переданы автором за границу и с 1959 года начали там публиковаться под именем Абрама Терца, некоторые сначала в переводах. Произведения Терца этой поры отличаются необычайной степенью внутренней свободы. Социальное несовершенство советской жизни предстает в них не как следствие перекосов системы, а как следствие, в первую очередь, изначальной несвободы людей. В творчестве Синявского последовательно выражен культ свободной личности, самоценной и суверенной. Абрам Терц обнаружил себя как настоящий модернист, впрочем, ведущий свою родословную от таких реалистов, как Гоголь и Щедрин, и ощущающий генетическую связь с такими писателями, как Замятин, Булгаков, Платонов. Нельзя не заметить перекличку между антиутопией Терца «Любимов» и платоновским «Котлованом». Представляем широкому кругу читателей произведения Андрея Синявского, давно не публиковавшиеся в нашей стране.» |
|
«Игорь Миронович Губерман — автор знаменитых «гариков» — афористичных и сатирических четверостиший. В течение всех «застойных» лет его стихи ходили в списках или в устном переложении по всей нашей огромной родине, как проявление современного фольклора. Если читали его стихи и кто-то спрашивал, кем написаны, друзья отвечали: — Слова народные, автора скоро выпустят. Острая и беспощадная политическая сатира легко запоминающихся строк не могла не обратить на себя внимание властей. По сфабрикованному делу, автор был осужден на пять лет лагерей. Но и отбывая срок, он писал «гарики» и собирал материал для автобиографической книги прозы «Прогулки вокруг барака». Именно она вошла в данный сборник. «Я бы ни с кем его не сравнивала... он свободный и бесстрашный человек, который много себе позволяет...» (Дина Рубина).» |
|
